— Так как сей конфликт случился в моём доме, судить будет мой человек, — заявил Морозов. — Надеюсь, все согласны, что я сторона не заинтересованная?

Дождавшись наших согласных кивков, он продолжил.

— Учитывая формат предстоящего поединка, я не буду активировать защитный барьер в полную силу. В случае применения активной магии одной из сторон он засияет — зеленым у Аристарха, синим у Андрея. Что будет в таком случае, думаю очевидно всем. А теперь, дамы и господа, подождем пятнадцать минут — господину Шуйскому необходимо принять и усвоить алхимические стимуляторы.

Мы с учеником отошли чуть в сторону, заняв свою сторону площадки. Сняв мундир и оставшись в одной нательной рубахе, я неспешно разминал мышцы, суставы и связки и готовился к схватке, ожидая когда приготовится мой противник. Вместе с Наследником прибыло и целых два Старших Магистра с незнакомым мне Архимагом — судя по всему, кто-то недавно взявший седьмой ранг, пожилой уже мужчина. Вполне ожидаемый ход — приставить надежную охрану к Наследнику Рода… Где-нибудь на прифронтовых территориях или в Сибири, но не в столице же Империи! В городе даже Старшим Магистрам было запрещено использовать боевую магию в полную силу, и к нарушителям тот час слетелись бы защитники Петрограда — Архимагов здесь хватало, не говоря уж о прочем… Ну да ни мне судить, что там у дяди в голове происходит, раз он целого Старейшину Рода так глупо использует.

— Высшая аристократия, тоже мне, — шипел рассерженный Петя. — Бояре, честь и гордость Империи, говорили старшие… Ну, Арсений Васильевич во всяком случае. А на поверку — варвары и быдло, ещё и толпой на вас накинулись, гавкают будто псы дворовые…

— Тише, парень, — осадил я его. — Во первых, тебя услышать могут, и добром это не кончится. Во вторых… Ну, как по мне, будь бояре иными, не будь они столь боевитыми и дерзкими — как бы они смогли стать такой силой, что и Императору приходится с ними считаться? Так уж заведено — слабых пожирают сильные… Но с другой стороны — за своих они стоят горой.

— Почему вы меня секундантом не позвали, учитель? — тут же сменил он тему. — Я не заслуживаю?

— Шувалов дал понять, что он на моей стороне, — пожал я плечами, не обращая внимания что обсуждаемая персона подошла к нам. — И он с Шуйским чего-то не поделили — так почему бы не дать человеку хоть косвенно поучаствовать в показательной порке наглеца?

— Очень надеюсь, что «порка» выйдет жестокой, — оскалился мой секундант и протянул руку Пете. — Михаил Шувалов, к твоим услугам.

— Петр Самойлов, — серьёзно и с достоинством ответил мой ученик, явно выжимая максимум из известных ему правил этикета. — Рад знакомству, господин Шувалов.

— Вы поглядите-ка, как меняется мир! — деланно удивился я, тоже пожимая ему руку и хлопая по плечу. — Михаил Шувалов — и жмет руку дворянам, да ещё и сам знакомится! Признаться, ты прямо преобразился с нашей последней встречи.

— Ну, наша дуэль заставила меня многое пересмотреть, — пожал он плечами. — Это не говоря уж о том, что ты сотворил с Орловым… В общем, я решил на будущее судить о людях по делам, а не по их статусу… Ну да ладно, не обо мне сейчас. Ты как? Уверен, что справишься? Я помню твою силу, но Андрей очень хорош в ближней схватке. Не хочется признавать, но он пожалуй в первой тридцатке молодых Мастеров по силе и навыкам.

— Вот и поглядим, чего он стоит, — пожал я плечами. — Да ты за меня не переживай… Лучше скажи — чего Морозов затеял, приглашая меня сюда? Вернее не так — он знал, что я Младший Магистр, и потому позвал?

— Да, — кивнул Михаил. — Твой двоюродный брат… Он очень высокомерный засранец, если честно. И многих раздражает, а с Сергеем он и вовсе умудрился разругаться в дрызг. Подробностей не знаю, не допытывай… Так что Морозов решил, впику Володе Шуйскому, показать боярам, что ты из себя представляешь. Ведь Младший Магистр младше двадцати — это уже не гений, это какое-то чудовище… Сам понимаешь, вас невольно будут сравнивать, и эти сравнения будут не в пользу Шуйского.

— То есть он просто пытается использовать учителя? — насупился Петя.

— Владимира Шуйского никто не звал и не ждал, а список фамилий гостей твоему учителю он отправил загодя, — поглядел на парня Миша. — Ты же не в претензии, надеюсь, Аристарх?

— Да нет, всё честно, — пожал плечами я. — Да и в любом случае я не собирался делать из своего пребывания в городе тайну, так что эти разговоры бы всё равно пошли… А так хоть душу отведу. Но Морозов теперь мой должник, надеюсь, с этим понятно? Да и ты, коли вы это вместе придумали, тоже.

— Само собой! — заулыбался Шувалов. — За то, что бы поглядеть на кислые рожи этих… господ, — кивнул он на кучку бояр, собравшихся вокруг моего кузена — Смирнова, Звягинцева и ещё нескольких, неизвестных мне. — Я бы и вторую руку под удар немецкой палицы подставил! Ну, может быть… Всё же проклятие, которое не дает использовать руку и часть ауры и которое нельзя удалить за один раз без риска для здоровья — пакость та ещё.

Неладны дела среди молодежи боярской, очень неладны… Все в принципе дружат — но против кого-то. Ну, подробности позже, решил я. Парни признают, что в долгу передо мной (Морозов, как хозяин дома, подходить ни ко мне, ни к моему противнику пока не спешил), и пусть это не какой-то там долг жизни, но я уже знаю, о чем их попросить… Подход я тебе — ты мне, меня устраивает полностью, особенно если обе стороны пока не дают повода сомневаться друг в друге.

Наконец Шуйский усвоил принятую алхимию и подал сигнал, что готов. Медленно, под шепотки зрителей, мы сошлись в центре. Мой верный Меч Простолюдина спокойно кончиком клинка вниз, ожидая начала схватки, я же разглядывал оружие противника.

Двулезвийная одноручная секира в левой руке с трёхгранным десятисантиметровым шипом была целиком отлита из металла — судя по синеватым отбликам, из дорогой магической стали. Хорошее оружие… В правой же руке моего оппонента был короткий клинок-гладиус из черного орихалка — очень, очень дорогого сплава, шедшего на боевые артефакты не ниже шестого ранга. Странный выбор оружия, конечно… Я понимаю в магическом бою их использовать — артефакты отличные, но в ближней схватке? Что ж, это будет интересно.

Едва была дана отмашка судьи, секира в левой руке стремительно метнулась к моему горлу — трёхгранный шип был не для красоты, да… Меч Простолюдина со свистом рассёк воздух в ответном выпаде — и одновременно с этим я отклонился назад, не давая оружию врага достать меня.

Он был быстр. Лопнувшие капилляры в глазах, налитое кровью лицо, толстая вена на лбу — всё говорило о том, что принятая алхимия была качеством выше положенной Мастеру. Рискнул здоровьем ради усиления, что позволит ему превзойти меня? Неплохо, неплохо…

Вот только я был физически, сам по себе куда сильнее любого мага схожего со мной ранга. Сигилы и идеальный прорыв сделали своё дело, и потому всё, чего удалось достичь препаратами Андрею, это сравняться со мной в голой силе и скорости.

Засвистели три артефакта, с лязгом сталкиваясь и отбрасывая друг друга — мой противник действительно знал, что делает, выходя с мечом и секирой. Первый использовался исключительно в защите, отражая мои удары, секира же была подобно скорпионьему жалу — била редко, но каждый раз очень опасно.

Удар, удар, увернуться, пнуть под голень, успел её убрать, зараза… Лязг столкнувшихся лезвий — секира и меч высекли искры, отшвырнув друг друга. Я взвинтил темп, ускоряясь и вынуждая Андрея всё больше уходить в оборону. Невооруженным взглядом движения двух мечей и секиры смотрелись разрушительным танцем двух взбесившихся ветряных мельниц, сцепившихся в схватке.

Я не смотрел ни на гладиус, ни на секиру. Только в глаза, переполненные злостью, бессильным гневом и обреченным осознанием неминуемо приближающегося поражения — странная смесь эмоций, в равных пропорциях владеющая противником.

Он был неплох, но ему не хватало опыта схваток на грани возможностей, на той самой планке, когда ты ломая себя превосходишь свои лимиты. Такой опыт невозможно получить в обычных тренировочных спаррингах, если ты не настоящий гений боевых искусств — а ни я, ни мой оппонент ими не были. Вот только я за три века прошлой жизни переступил через сотни таких схваток — когда истощенный, почти оставшийся без маны, брался за клинок, что бы выгрызти своё право на жизнь.